Пушкинский сайт

1825 год

Михайловское. Пушкин пишет письмо П.А. Вяземскому в Москву. Приносит извинения за не отданный ему долг (600 руб., «промотанные» Л.С. Пушкиным). Жалуется на то, что в письмах к нему не может «являться… в халате, нараспашку и спустя рукава». Восторженно отзывается о «Дон-Жуане» Байрона.

Пишет о необходимости изучить английский язык и о невозможности сделать это в ссылке. Об утерянных мемуарах Байрона. Об интересе толпы к интимным подробностям жизни великого человека, о низменных причинах такого интереса: «Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врёте, подлецы: он и мал и мерзок — не так, как вы — иначе».

1826 год

Михайловское. Пушкин работает над текстом воспоминаний о Н.М. Карамзине, в основе которого – фрагменты пушкинских автобиографических записок, сохранённые Пушкиным от уничтожения в августе 1826 г.

Петербург. В «Санктпетербургских Ведомостях» № 92 объявлено о продаже у книгопродавца И. Заикина книги «Стихотворения А. Пушкина». СПб. 1826. 10 р.

1827 год

Москва. В «Вестнике Европы» № 20 помещено стихотворение И. Бороздны «К А.А. Туманскому», в котором упоминается Пушкин:
И лира Пушкина, который с Геликона
Принёс в обитель муз столь пышные цветы!

1828 год

Малинники. Пушкин пишет стихотворение «Ответ А.И. Готовцевой» .

И недоверчиво и жадно
Смотрю я на твои цветы.
Кто, строгий стоик, примет хладно
Привет харит и красоты?
Горжуся им - но и робею;
Твой недосказанный упрек
Я разгадать вполне не смею.
Твой гнев ужели я навлек?
О сколько б мук себе готовил
Красавиц ветреный зоил,
Когда б предательски злословил
Сей пол, которому служил!
Любви безумством и волненьем
Наказан был бы он; а ты
Была всегда б опроверженьем
Его печальной клеветы.

Москва. П.А. Вяземский в письме к В.А. Жуковскому в Петербург цитирует (слегка искажая) «Бориса Годунова» Пушкина:
Ты мне как некая святыня,
Пред ней же я притворствовать не мог.

1829 год

Петербург. В «Северной Пчеле» № 138 напечатана заметка о Пушкине, возвратившемся из Арзрума: «Он был на блистательном поприще побед и торжеств русского воинства… Многие почитатели его музы надеются, что он обогатит нашу словесность каким-нибудь произведением, вдохновенным под тенью военных шатров, в виду неприступных гор и твердынь, на которых мощные руки Эриванского героя водрузили русские знамёна».

1830 год

Болдино. По окончании работы над текстом предисловия «От издателя» к «Повестям Белкина» («Взявшись хлопотать об издании книги») Пушкин в рукописи под письмом ненарадовского помещика ставит дату: «1830 году, Ноября 16». Даёт общее заглавие повестям: «Краткие повести покойного И.П. Белкина» и общий эпиграф из «Недоросля». Пишет вставку к повести «Станционный смотритель» («Долго стоял он»).

Болдино. Пушкин получает от М.П. Погодина его драму «Марфа, Посадница Новгородская», два раза перечитывает её и работает над статьёй «О народной драме и о «Марфе Посаднице» М.П. Погодина».

1831 год

Петербург. Получено цензурное разрешение Н. Бутырского на издание восьмой главы «Евгения Онегина».

1832 год

Петербург. В.Д. Комовский пишет A.M. Языкову, что газета Пушкина «вздор, из которого ничего не выйдет»: «Греч предлагал Пушкину по 1000 или 1200 руб. в месяц, если он вступит в «Северную Пчелу» или «Сын Отечества» и, следовательно, введёт за собой всю знаменитую ватагу. Несмотря на это, Пушкин отказался, дабы не есть из одной чашки с Ф. Булгариным».

Петербург. Н.И. Греч радует Ф.В. Булгарина сообщением: «Всё обстоит благополучно: Пушкин образумился и ни журнала, ни газеты издавать не будет».

Петербург. В 92-м номере «Литературных прибавлений к Русскому Инвалиду» в разделе «Русский театр» сообщается о первом представлении трагедии Пушкина «Моцарт и Сальери», состоявшемся в нынешнем году.

1834 год

Петербург. Пушкин обедает у Е.А. Карамзиной в день её рождения вместе с А.И. Тургеневым, В.А. Жуковским и С.С. Кушниковым. Тургенев записывает в дневнике: «Обедал у новорожденной Карамзиной с Жуковским, Пушкиным, Кушниковым. Последний о Суворове говорил интересно. Проврался о гр. Аракчееве по суду Жеребцова, „лежачего не бьют», и казнивший беременных женщин спасён от казни, а сидевшие в крепости — казнены».

1836 год

Петербург. В.А. Жуковский, узнав о сказанных Пушкиным В.Ф. Вяземской словах о «единственной в своём роде» мести «герою безыменных писем», пишет ему: «Всё это очень хорошо, особливо после обещания, данного тобою Геккерну в присутствии твоей тетушки… что всё происшедшее останется тайною».

Далее Жуковский сообщает Пушкину, что вынужден отказаться от участия в деле примирения: «Не говорю теперь ничего и тебе: делай, что хочешь. Но булавочку свою беру из игры вашей, которая теперь с твоей стороны жестоко мне не нравится».

Узнав о намерении Пушкина вывести через неделю на чистую воду прикрытого Дантесом «искусителя» Натальи Николаевны и опасаясь таким образом разоблачения всей интриги, Геккерны принимают решение спровоцировать Пушкина на дуэль до этого срока. Дантес посылает Пушкину письмо, в котором просит объяснить ему лично, почему он изменил свои намерения, чтобы «впоследствии они могли уважать друг друга». Место Геккерна в переговорах, связанного обязательствами насчёт брака Дантеса, занимает сотрудник французского посольства О. д’Аршиак.

Вместе с письмом Дантеса он на словах должен передать Пушкину, что «ввиду окончания двухнедельной отсрочки» Дантес готов «к его услугам», то есть готов выйти на поединок.

Пушкин принимает д’Аршиака, читает письмо Дантеса и объявляет, что завтра пришлёт к нему своего секунданта, чтобы обговорить время и место поединка. В.А. Жуковский отметил в своих записках: «Письмо Дантеса к Пушкину и его бешенство. Снова дуэль…».

Пушкин с женой и свояченицами – в гостях у Карамзиных, где празднуют день рождения Екатерины Андреевны. По воспоминаниям В.А. Соллогуба, за обедом, в 5-м часу вечера, Пушкин, наклонился к нему и «быстро сказал: «Ступайте завтра к д’Аршиаку. Условьтесь с ним только насчёт материальной стороны дуэли. Чем кровавее, тем лучше. Ни на какие объяснения не соглашайтесь». Потом Пушкин продолжал шутить и разговаривать как ни в чём не бывало.

Около 11 часов вечера Пушкин приезжает на раут у Фикельмонов. Обменявшись несколькими словами с д’Аршиаком и Дантесом, он вскоре уезжает и увозит домой жену и возмутившую его своим поведением Е.Н. Гончарову, которая, несмотря на то, что помолвка не была объявлена, появилась на рауте, где все дамы были одеты в чёрное по случаю траура при дворе, в белом платье и, привлекая всеобщее внимание, открыто любезничала с Дантесом. По воспоминаниям В.А. Соллогуба, Пушкин ему «казался очень встревоженным, запретил Катерине Николаевне говорить с Дантесом и, как узнал я потом, самому Дантесу сказал несколько более чем грубых слов».