11 января. В этот день**:
1822 год
Кишинёв. Генерал И.В. Сабанеев открывает следствие в роте капитана Брюхатова и сажает зачинщиков истории под караул. В Главную квартиру в Тульчине отправлено донесение. И.В. Сабанеев — П.Д. Киселёву: «Важнейшее состоит в том, чтобы открыть причины, возродившие истории охотскую и камчатскую… Сравните одну с другой и тогда судите об Орлове. Когда прибыл в 3-ю бригаду, точно усмотрел какое-то непонятное зло, сопряжённое с нерадением дисциплины… На счёт Раевского — поеду в Измаил, удостоверюсь в истине и, если то не ложно, арестую Раевского и отправлю в Тирасполь».
Кишинёв. П.И. Долгоруков пишет в дневнике: «Обедал у Инзова. Пушкин …не умолкал ни на минуту, пил беспрестанно вино… Жаль молодого человека. Он с дарованиями; но рассудок, кажется, никогда не будет иметь приличного ему места в сей пылкой головушке, а нравственности и требовать нечего… Вместо того чтобы прийти в себя и почувствовать, сколько мало правила, им принятые, терпимы могут быть в обществе, он всегда готов у наместника, на улице, на площади всякому на свете доказать, что то подлец, кто не желает перемены правительства в России».
1825 год
Михайловское. В 8-м часу утра в Михайловское из Петербурга приезжает И.И. Пущин. Привозит Пушкину письмо К.Ф. Рылеева. Разговор касается обстоятельств удаления Пушкина из Одессы, Воронцовых. Пушкин спрашивает, что о нём говорят в Петербурге и Москве. Рассказывает в свою очередь об испуге Александра I, когда тот увидел фамилию «Пушкин» «в записке коменданта о приезжих в столицу, и тогда только успокоился, когда убедился, что не он приехал, а брат его Лёвушка». Пушкин говорит, что «с музой живёт в ладу и трудится охотно и усердно», выражает сожаление, что нет с ним сестры Ольги, расспрашивает о лицейских товарищах. Далее разговор касается тайного общества. Пущин признаётся, что он член общества и не он один. Пушкин вскакивает со стула и вскрикивает: «Верно, все это в связи с майором Раевским, которого пятый год держат в Тираспольской крепости и ничего не могут выпытать». В комнате няни Пущин обращает внимание на О.М. Калашникову. Обед с шампанским. После обеда Пушкин читает вслух «Горе от ума», по рукописной копии, привезённой Пущиным. Во время чтения приезжает следящий за Пушкиным игумен Святогорского монастыря Иона, который, напившись чаю с ромом, уезжает. По окончании чтения комедии Пушкин читает «кое-что своё, большею частью в отрывках», диктует начало «Цыган» для «Полярной Звезды». После полуночи ужинают с шампанским. Пушкин посылает с Пущиным Рылееву начало и отрывки из «Цыган», письмо П.А. Вяземскому, 600 рублей и шутливую записку В.Ф. Вяземской. Пущин покидает Михайловское.
1826 год
Петербург. Петропавловская крепость. Письмо В.И. Штейнгеля Николаю I: «…вышнее заведение для образования юношества, Царскосельский лицей дал несколько выпусков. Оказались таланты в словесности, но свободномыслие, внушённое в высочайшей степени, поставило их в совершенную противуположность со всем тем, что они должны были встретить в отечестве своём при вступлении в свет… Непостижимо, каким образом… пропускались статьи, подобные „Волынскому», „Исповеди Наливайки», „Разбойникам-братьям» и пр. … Кто из молодых людей несколько образованных, не читал и не увлекался сочинениями Пушкина, дышащими свободою!..».
1828 год
Москва. В «Московских Ведомостях» № 3 напечатано объявление о продаже в книжной лавке Московского университета: альманаха «Северные Цветы на 1828 год» (с портретом Пушкина по цене 12 руб., а в футляре с золотым обрезом — 15 руб.); «Невского Альманаха», изданного Е. Аладьиным (с картинками, одна из которых — иллюстрация к первой сцене «Бориса Годунова») по цене 10 руб. 80 коп.; 2-го издания поэмы Пушкина «Бахчисарайский фонтан» (с четырьмя гравированными картинками) по цене 5 руб. 40 коп.
1830 год
Петербург. В письме к М.Н. Загоскину Пушкин благодарит его за подарок (роман «Юрий Милославский») и поздравляет автора «с успехом полным и заслуженным, а публику с одним из лучших романов нынешней эпохи», обещает дать статью о нём в «Литературной Газете».
Петербург. В 3-м номере «Литературной Газеты» напечатано стихотворение Пушкина «Ответ» («Я вас узнал, о мой Оракул!»), с подписью «Крс», и заметка «О литературной критике» («В одном из наших Журналов дают заметить»), без подписи; в ней упоминается роман Ф.В. Булгарина «Иван Выжигин», успех которого вызывает у автора статьи недоумение: «Иное сочинение само по себе ничтожно, но значительно по своему успеху… И в сем отношении нравственные наблюдения важнее наблюдений литературных. В прошлом году напечатано несколько книг (между прочим «Иван Выжигин»), о которых критика могла бы сказать много поучительного и любопытного. Но где же они были разобраны, пояснены?». Здесь же напечатаны без имени автора «Мысли о Макбете» ссыльного В.К. Кюхельбекера, представляющие собой предисловие к его же переводу шекспировской трагедии.
Не по узорной пестроте
Сих неподписанных каракул,
Но по веселой остроте,
Но по приветствиям лукавым,
Но по насмешливости злой
И по упрекам … столь неправым,
И этой прелести живой.
С тоской невольной, с восхищеньем
Я перечитываю вас
И восклицаю с нетерпеньем:
Пора! в Москву, в Москву сейчас!
Здесь город чопорный, унылый,
Здесь речи — лед, сердца — гранит;
Здесь нет ни ветрености милой,
Ни муз, ни Пресни, ни харит.
Петербург. Д.Ф. Фикельмон пишет Пушкину записку о костюмированной поездке, которая предполагается на следующий день. Она просит приехать к Е.М. Хитрово в домино и маске и просит взять своего слугу: «Мы рассчитываем на ваше остроумие, дорогой Пушкин, чтобы всё оживить».
1831 год
Москва. Пушкин видится с князем Н.Б. Юсуповым и пытается выполнить поручение П.А. Вяземского — разговорить его о Фонвизине. Князь припоминает только один анекдот – о трагике Майкове. В письме от 10–13 января 1831 года Пушкин напишет П.А. Вяземскому: «…Вчера я видел кн. Юсупова и исполнил твое препоручение, допросил я его о Фонвизине и вот чего добился. Он очень знал Фонвизина, который несколько времени жил с ним в одном доме. C’était un autre Beaumarchais pour la conversation… (В беседе это был второй Бомарше… — франц.) Он знает пропасть его bon mots (острот — франц.), да не припомнит. А покамест рассказал мне следующее: Майков, трагик, встретя Фонвизина, спросил у него заикаясь, по своему обыкновению: видел ли ты мою „Агриопу“? — Видел — Что же ты скажешь об этой трагедии? — Скажу: Агриопа, засраная жопа. Остро и неожиданно! Неправда ли? Помести это в биографии, а я тебе скажу спасибо».
Имение Юсуповых Архангельское. Восстановленный интерьер зала дворца.
Тригорское. Анна Николаевна Вульф пишет брату Алексею Вульфу в деревню Антоновка (Галиция) о предстоящей женитьбе Пушкина. Алексей Николаевич Вульф в письме сестре от 20—30 января напишет: Получил я твоё <письмо> от 11-го января… По твоим словам Пушкин должен быть теперь уже женат…».
1832 год
Петербург. В.Д. Комовский пишет Н.М. Языкову: «Пушкин чуждаясь „Европейца» является непризнательным. Киреевский более, чем кто-либо, послужил ему в „Московском Вестнике» и теперь Бориса он ставит на самую выгодную для него точку перед зрителями; но тут остаётся еще два вопроса решить. Во-первых, драматическое сочинение, излагающее не действие, а следствие оного — не есть ли прямое противоречие понятию о драме? а во-вторых, удовлетворительно ли в Борисе развиты и показаны следствия убиения Дмитрия? На последнее — ответ Киреевского будет вероятно в следующих номерах».
Петербург. Свадьба А.О. Россет и Н.М. Смирнова в Зимнем дворце. Судя по записи в камер-фурьерском журнале, Пушкин с женой были приглашены в качестве гостей, но на торжестве не присутствовали.
1833 год
Петербург. Пушкины покупают в кредит в мебельном магазине братьев Гамбс большое зеркало в раме красного дерева (Psyche) стоимостью 550 руб. Тогда же, в счёт погашения долга, они возвращают в магазин ширму из 8 створок стоимостью 250 руб., приобретённую прошлой осенью для другой квартиры.
1834 год
Петербург. Пушкин выплачивает 100 рублей из долга X. Соренсону по заёмному письму от 27 апреля 1832 г.
Петербург. В № 8 и №9 (на следующий день) «Северной Пчелы» опубликована рецензия, подписанная «Н.К.» (Н.В. Кукольник?) на драму Е.Ф. Розена «Россия и Баторий». В ней отмечено родство её с «Борисом Годуновым» Пушкина в плане преемственности исторических тем, но пушкинская «галерея картин, писанных великим талантом со слов Карамзина», при всей исторической верности, кажется рецензенту холодной: «Видим судьбу, одну судьбу — и сонных людей, невольно исполняющих её назначения…», а в драме Розена он отмечает «движение, развитие в направлении естественности, стремления к Добру».
1835 год
Петербург. Пушкин навещает родителей и даёт им на расходы 500 руб.
Петербург. Пушкин дарит экземпляр «Истории Пугачёвского бунта» своему учителю — бывшему адъюнкт-профессору Царскосельского Лицея А.П. Куницыну — с надписью: «Александру Петровичу Куницыну от Автора в знак глубокого уважения и благодарности. 11 янв. 1835».
Москва. М.П. Погодин делает в дневнике запись: «Ругают Пушкина за Пугачёва».
1837 год
Петербург. Пушкин получает деньги за проданные экземпляры «Онегина» и оплачивает ряд счетов.
Петербург. В «Северной Пчеле» № 7 напечатана заметка Ф.В. Булгарина «Правда о 1812 годе, служащая к исправлению исторической ошибки, вкравшейся в мнение современников» — о полемике, вызванной «Полководцем» Пушкина. По его мнению, Пушкин, назвав Барклая спасителем отечества, допустил «поэтическую гиперболу, на которую не стоит обращать внимания». Булгарин хвалит пушкинское стихотворение за то, что в нём отдана «дань благодарности чужеплеменному соотечественнику (а не чужеземцу), сыну России, хотя неславянской крови… Русскому князю Барклаю де Толли…».
Петербург. Александр Карамзин присутствует на завтраке у молодожёнов Геккернов. Ему «очень понравился Leur intérieur élégant <Их изящно обставленный дом>».
Петербург. Ж. Геккерн (Дантес) с женой наносят свадебные визиты. В числе первых они посещают Карамзиных.
Петербург. Молодые супруги Геккерны приезжают к Пушкину с визитом, но он отказывается принять их. К.К. Данзас расскажет много позже: «Дантес приезжал к Пушкину со свадебным визитом; но Пушкин его не принял». П.А. Вяземский писал о том же великому князю Михаилу Павловичу: Пушкин «объявил самым положительным образом, что между его семьёй и семейством свояченицы он не потерпит не только родственных отношений, но даже простого знакомства, и что ни их нога не будет у него в доме, ни его — у них».