5 ноября. В этот день**:
1825 год
Михайловское. Пушкин пишет стихотворение <Из письма к Вяземскому> («В глуши, измучась жизнью постной»).
В глуши, измучась жизнью постной,
Изнемогая животом,
Я не парю — сижу орлом
И болен праздностью поносной.
Бумаги берегу запас,
Натугу вдохновенья чуждый,
Хожу я редко на Парнас,
И только за большою нуждой.
Но твой затейливый навоз
Приятно мне щекотит нос:
Хвостова он напоминает,
Отца зубастых голубей,
И дух мой снова позывает
Ко испражненью прежних дней.
1826 год
Москва. Донесение жандармского полковника И.П. Бибикова А.Х. Бенкендорфу: «Я слежу за сочинителем П<ушкиным>, насколько это возможно. Дома, которые он наиболее часто посещает, суть дома княгини Зинаиды В<олконской>, князя Вяземского (поэта), бывшего министра Дмитриева и прокурора Жихарева. Разговоры там вращаются, по большей части, на литературе. Он только что написал трагедию «Борис Годунов», которую мне обещали прочесть и в которой, как уверяют, нет ничего либерального…».
1827 год
Петербург. В книге «Собрание новых Русских стихотворений, вышедших в свет с 1823 по 1825 г., дополнение к «Собранию Образцовых Русских сочинений и переводов» (часть 2-я), напечатаны отрывки из поэмы «Бахчисарайский фонтан» и стихотворение «Элегия» («Я пережил свои желанья»), все подписаны: «А. Пушкин». «Русский Инвалид» № 279 объявляет о продаже этой книги в лавке И.В. Слёнина.
1830 год
Болдино. Пушкин пишет письмо П.А. Вяземскому. Рад известиям от своего брата о нём, о Е.А. Баратынском. Сокрушается, что невеста в Москве. Жалеет, что в Болдине нет журналов, а он «был в духе ругаться и отделал бы их на их же манер». Одобряет работу Вяземского над биографией Фонвизина: «Что ты ни скажешь о нём, всё будет хорошо, потому что будет сказано». Беспокоится, что ничего не знает о Е.М. Хитрово, и жалеет, что не завёл переписку с нею — был бы в курсе всех мировых событий. Хвалит царя за приезд в холерную Москву, надеется, что он «того и гляди наших каторжников простит».
Болдино. Пушкин пишет П.А. Осиповой и благодарит её за 2 письма: за весть об отце, живущем в Михайловском, и за то, что помогла ему перенести кончину В.Л. Пушкина. Ругает холеру и сообщает, что через два дня намерен вырваться из этого центра заразы… Философствует о сочувствии и о счастье, которое называет «великое быть может» и признаётся: «В вопросе счастья я атеист, я не верю в него, и лишь в обществе старых друзей становлюсь немного скептиком». Обещает прислать из Петербурга всё им напечатанное.
Петербург. «Северный Меркурий» №133 в рецензии Бестужева-Рюмина на повесть И.И. Козлова «Безумная» вновь задевает Пушкина, назвав «Полтаву» самым «последним из его произведений в пиитическом отношении».
1831 год
Петербург. «Русский Инвалид» № 278 извещает о выходе из печати «Повестей покойного Ивана Петровича Белкина, изданных А.П», сопровождая объявление заметкой: «…прочтя оную, каждый истинно образованный человек легко узнает того Протея-Писателя, который один служит доказательством, что Русская Литература не только может, но уже имеет свою самобытность, свою жизнь, свой характер. Про сего-то Писателя каждый Русский не обинуясь сказать может: он — колокол во славу Россиян!».
Москва. Цензором С.Т. Аксаковым выдано разрешение печатать либретто А.А. Шаховского на балет «Черная шаль» по мотивам стихотворения Пушкина.
1833 год
Болдино. Пушкин дополняет план издания своих сочинений 1831 года произведениями, созданными в Болдине осенью 1833 г.: «Анджело», «Медный всадник», «Сказка II» и «Сказка III» («Сказка о рыбаке и рыбке» и «Сказка о мёртвой царевне»).
Петербург. Е.А. Энгельгардт пишет В.Д. Вольховскому: «19 октября праздновали смиренно и тихо у Яковлева… В отсутствии Пущина <явная описка: вместо Пушкина> Илличевский сплел стишки…».
1836 год
Петербург. Весь тираж статьи Л.И. Голенищева-Кутузова, направленной против «Полководца» Пушкина, отпечатан.
Петербург. Пушкин получает от Е.М. Хитрово ответ на своё письмо. Она отказывается подтвердить получение ею анонимного письма: «Нет, мой милый друг, для меня это настоящий позор — уверяю вас, что я вся в слезах — я думала, что сделала достаточно добра в этом мире, чтобы не быть замешанной в столь ужасные наветы! — На коленях прошу вас никому не говорить об этом глупом происшествии. Я весьма удивлена тем, что у меня нашелся столь коварный враг, — что до вашей жены, милый Пушкин, это ангел, а меня поймали в ловушку, чтобы воспользоваться моим посредничеством и ранить меня в самое сердце! Элиза Х.»
