Пушкинский сайт

1821 год

Каменка. Пушкин прощается с Каменкой и выезжает в Кишинёв через Новомиргород, Елисаветград и Одессу.

Бухарест. Узнав о том, что Священный союз в Лейбахе, где завершился его конгресс, осудил восстание Тудора Владимиреску, великие князья Григоре Брынковяну, Григоре Гика, Барбу Вэкэреску и другие бегут из Бухареста в Брашов.

1825 год

Михайловское. Пушкин пишет стихотворения«Андре Шенье» («Меж тем, как изумлённый мир» ) и «Заступники кнута и плети», примечание к стихотвореньям <Об Андре Шенье> ( «A<ndré> Ch<énier> погиб…»); стихотворение «[Словесность русская больна]». В тетради среди изображений лошадиных голов рисует шаржированный автопортрет:

Петербург. В «Северной Пчеле» №26 в разделе «Новые книги» сообщается перечень произведений, которые будут помещены в печатающемся альманахе «Северные Цветы», в том числе «отрывки из новых поэм А. Пушкина: Цыгане и Разбойники».

Москва. В «Московских Ведомостях» №17 помещено объявление от книгопродавца Ширяева о продаже первой главы «Евгения Онегина».

Петербург. С.М. Салтыкова пишет в Оренбург А.Н. Семёновой: «…ты должна была получить „Евгения Онегина». Не правда ли, что это — очаровательно! Может ли Пушкин сделать что-нибудь, что не было бы таким? Заметь особенно, как он отзывается о женских ножках; кажется, что он безумно влюблен» (ориг. по-французски).

Москва. Н.В. П<утята?> пишет Н.А. Муханову в Петербург по поводу первой главы «Евгения Онегина»: «„Ах ножки, ножки!» Но за эти ножки достанется Пушкину от оскорблённого самолюбия наших соотечественниц… Тех великих и глубоких мыслей, того верного познания сердца человеческого, сильной душевной мрачности, даже той нежной чувствительности, которая местами вырывается у Байрона, мы не находим у Пушкина, особенно в Онегине. В самых чувствах любви у сего последнего мы видим только что развращённое, доказывающее, что он истинно не постигал сих чувств, которые в его сочинениях являются одними порывами бешеного желания <изменённая цитата из ненапечатанного в то время стихотворения 1820 г. «Юрьеву» («Любимец ветреных Лаис»)>. Евгений так же похож на Чайльд Гарольда, как наши коротко остриженные либералы на Фокса и Бентама. В деревне он, может быть, исправится с помощью Тани и нянюшек её, перестанет подражать моде, сделается русским и более оригинальным».

Дерпт. Н.М. Языков в письме A.M. Языкову в Петербург даёт резко отрицательный отзыв роману «Евгений Онегин»: «Онегин мне очень, очень не понравился».

1827 год

Москва. Пушкин начинает работать над седьмой главой романа «Евгений Онегин», по-видимомѵ, готовя её к публикации В «Московском Вестнике». Он предполагает рассказать в ней о судьбе героев до их новой встречи в Москве или Петербурге. «Странствия» Онегина также должны были начинаться в этой главе.

Москва. Пушкин пишет эпиграмму на Андрея Н. Муравьева «Лук звенит, стрела трепещет», поводом для которой послужил реальный случай. В эпиграмме показана позиция Пушкина в отношении к начинающему, небольшому по дарованию поэту, убеждённому в своей избранности, ставшему баловнем московских литературных салонов и нашедшему многочисленных поклонников среди соратников Пушкина по «Московскому Вестнику». В.А. Муханов писал об этом: «Как странно и жалко видеть человека, стремящегося к цели, до которой силы его не допускают… Жаль этого человека, стихи его погубят…»)

1830 год

Петербург. В столицу приезжает, наконец, долгожданный П.А. Вяземский. Пушкин и Вяземский начинают ежедневно общаться. Пушкин посвящает друга в дела «Литературной Газеты», которую оставляет на него, уезжая в Москву.

1831 год

Москва. Мария Фёдоровна, дочь Арины Родионовны, крестьянка подмосковного села Захарово, навещает Пушкина: «Я… к нему ходила в Москву… Стояли тогда у Смоленской Божьей Матери, каменный двухэтажный дом… посмотри, говорит, Марья, вот моя жена! Вынесли мне это показать её работу, шёлком надо быть, мелко-мелко, четверо-угольчатое, вот как это окно: хорошо, мол, батюшка, хорошо…». Об этом вспоминал позднее С.П. Шевырёв: «…Марья с особенным чувством вспоминает о Пушкине, рассказывает об его доброте, подарках ей, когда она прихаживала к нему в Москве…».

Москва. Н.М. Языков пишет брату A.M. Языкову: «18 числа сего месяца совершилось бракосочетание. Говорят, совершенство красоты. Когда увижу её, опишу тебе её с ног до головы».

Лондон. А.И. Тургенев получает из России «Бориса Годунова», «Стихотворения Александра Пушкина» (две части), «Северные Цветы на 1831 год», «Альциону на 1831 год». Заносит в дневник выписки из монолога Пимена и других мест трагедии, сопоставляя эти отрывки с современной русской и европейской историей. Из пушкинских архивов цитирует «Поэту», «Анониму», «Монастырь на Казбеке», «Андрей Шенье», «Если жизнь тебя обманет» и др. Из стихотворения 1825 года «19 октября» выписывает «предсказания» Пушкина: «Промчится год, и явлюся к вам. И в самом деле явился к друзьям своим, в числе коих не нашёл Пущина». О «Стансах» пишет: «В нём <Николае І> они видят Петра Великого? Зачем сравнивать бывших друзей сибирских с стрельцами? Стрельцы были запоздалые в веке Петра: эта ли черта отличает бунт П<етер>бургский?».

1834 год

Петербург. Пушкин делает запись в дневнике о событиях целого месяца. Отмечает: «Множество балов, раутов etc.», начало Масленицы, болезнь Государыни. Упоминает своё представление во дворце в качестве камер-юнкера (11 февраля), позволение Государя печатать «Пугачёва» (26 февраля), возвращение рукописи «Истории Пугачёва» с пометами царя (29 января), беседу с Государем на воскресном (25 февраля) балу, обед у А.А. Бобринского (27 февраля) и бал у графа А.П. Шувалова (26 февраля).

Петербург. Пушкин должен был быть на балу у австрийского посланника, но там не появился, потому что все были в мундирах, а он собирался явиться во фраке.

1836 год

Петербург. В «Северной Пчеле» №48 напечатано окончание статьи Ф.В. Булгарина «Взгляд на Русскую сцену», в которой сказано, что в современной русской драматической литературе нет ни одной народной драмы, которая бы выдержала разбор «беспристрастной и учёной критики»: «В авторе Бориса Годунова мы видим все стихии народной драмы. Есть сцены превосходные. Но эта пьеса написана для чтения, а не для сцены. Мы верим, что если бы А.С. Пушкин захотел порядочно поработать, он мог бы создать народную драму, и тогда занял бы прочное место на Русском Парнасе», а в настоящий момент ещё нельзя с точностью назвать положение «этой блистательной звезды первой величины» на литературном горизонте.